Я выхожу на такие маршруты поздно. Не потому, что ошибаюсь в расчетах, как раз наоборот. В жизни часто лучше попадать в противофазу большинству. Маршрут оборудовала та же компания, что обслуживает подъемники – разумеется, заполняемость кабин выросла в разы. Но и заполняемость горы в погожие дни стала, на мой вкус, мягко говоря, избыточной. Я иду на поклон к диким горам, иду поговорить с ними без слов, прильнуть к камню. Такие горы, как здесь, не любят шумную толпу, которая приходит поиграть в экстрим и поставить флажок на карте посещенных мест. Горы смолкают и закрываются. Так что лучше я выйду, когда навстречу будут спускаться последние обрывки той толпы. И с горой буду один на один. Обниму какой-то совсем не летний холодный камень, вися на скале, попрошу прощения за то, что ругал гору за грязь и сыпуху. И нет в эту минуту в мире лучшей горы.
Да, спускаться придется ночью. Придется протопать семь километров вниз и натерпеться всякого, еще пока не знаю, чего. Но я хочу и этого тоже.
Я говорил не раз: тот, кто торопится уехать вниз на последней гондоле подъемника, никогда не увидит такого заката, в долине и на перевалах – красиво, да не то. Вон там, внизу, на берегу озера, ставит палатку семья – папа, мама, двое детишек – они сюда тоже за этим. Проводить солнце и встретить его утром. Взойдут, один за другим, Юпитер и Марс, встанут в рядок, и тебе даже бинокль не придется доставать, чтобы их узнать – такой прозрачности вымытый грозами воздух. А вон покатилась вдоль параллели яркая рукотворная звезда. МКС. Мне с теми ребятами по пути. Мы вместе ищем дорогу в будущее, каждый на свой лад, но дорога наша общая.
Лагораи – не Доломиты. Суровые, дикие горы, застывшая горячая кровь Земли. Доломитами отсюда хорошо любоваться – если заберешься достаточно высоко. Вон они, выстроились вдоль всего горизонта, будто мраморные дворцы, в неведомую лихую годину разом покинутые таинственными гигантами и доставшиеся в наследство малышам-людям. Monti Pallidi, как окрестили их местные поэты, блюдут свою аристократическую бледность, хоть и нежатся целыми днями под лучами щедрого итальянского солнца.
А здесь – грязь. Почва, под которой при каждом шаге гулко отзывается пустота расселин между огромными ломтями породы, набухла от впитанных накануне гигалитров ливневой воды. С виду – поляны сочной зелени, а наступишь – и понимаешь, что это только заплатка на израненном теле горы. Возьмись за край, дерни невзначай – и сорвешь. Но так здесь веками. Тысячелетиями. И никому пока, к счастью, не под силу нарушить это зыбкое равновесие.
Холодный массив. Необъяснимо холодный. На берегу Адидже сегодня +31. У нижней станции подъемника в Кавалезе – а это всего в десяти километрах по прямой – плюс 28. Здесь, на берегу озера, в котором отражается обрывок тучи, +12. Когда начнет падать за горизонт солнце, по обещаниям прогноза будет не больше восьми. Только высотой это не объяснить, не так-то тут и высоко, всего-то около двух с половиной тысяч. Здесь климат иной, как говаривал классик (хоть и речь вел о местах совсем иных), и ты всегда знаешь, куда сбежать от изнурительной жары.
Глянул вниз, на озеро. Где это я? Север. Скандинавия или Канада? Странное ощущение. Интересное. Необыкновенное. За этим и лез. Значит, не прогадал.
Как пишут горные гиды в путеводителях, la roccia di qualitá mediocre, то есть – так себе качество породы. Две провешенных тросом трассы сходятся на вершине Castel di Bombasél, образуя единый кольцевой маршрут, который стартует и финиширует на северном берегу озера Бомбазель. Но есть одна оговорка. Идти его можно (по крайней мере, категорически рекомендовано) только по часовой стрелке. И это подразумевает, что вы справитесь с парой-тройкой вертикалек категории C на той части ферраты, которая многообещающе именуется Vertigo. Вертикали короткие, на несколько движений каждая, но эти движения надо сделать. Полукилометровых пропастей под ногами не наблюдается, но весь маршрут идет по гребню и продувается свежими ветрами. Я люблю пролезать вертикальные куски по камню, не трогая железо, только встегиваясь для страховки – увы, здесь это мало где возможно, очень много песка и грязи, поставил носок в трение – считай, что поставил в соскальзывание. Ну и пусть. За радостью точных движений и танцем на скале я пойду в другое место. А это — такие горы. И я нахожу в них другое, может быть, более важное.
Ночь сегодня черная. Месяц нацарапан тонким пером на лаковом небосклоне, света от него не жди. Машина – бесконечно далеко внизу, рядом с тем местом, где финишируют участники финального этапа Tour de Ski. Больше километра отрицательного перепада. Десятки раз обкатанные склоны Alpe Cermis вдруг стали будто чужими, и даже хорошо, что вдаль ничего не видно. Лучше пока забыть, как проходил их с лыжами на ногах, пешеход и горнолыжник – два разных биологических вида. Сейчас я ровно в десять раз медленнее. Не думать, сколько понадобится времени, как будут набирать болезненную усталость полусогнутые ноги. Не думать, что придется петлять по глухому лесу, что волки вернулись в этот край – за одну только прошлую неделю видел их дважды. Запереть изнутри кокон неуязвимости и раствориться в ритме размеренного движения. А что волк? Если он один – боится человека, проверено. Заряд налобного фонаря нынче такой, что хватает на целую вечность. Световой пучок четко очерчивает границы кокона, поднимешь голову – кокон вытягивается, опустишь – округляется. Когда лес ненадолго расступается на пересечении с черной трассой, внезапно вокруг вспыхивают десятки пар светящихся глаз… Да нет, это всего лишь коровы, улеглись ночевать прямо на пастбище, которое зимой превращается в трассу «Олимпия». Умеют они выглядеть устрашающе в потемках, но выдает их еще издали перезвон колокольчиков.
Этот мучительно тяжелый спуск, через грубо дробленные камни вверху, потом по скользкой траве, потом по ноздреватому бетону возле приюта, а дальше по грунту и сыпухе, принес мне не меньше радости, чем купание в лучах заката на вершине.
Потому что, вместо погружения в зловещую тьму, я прошел сквозь ночь, полную жизни. Приходил ослик, был не прочь составить компанию и даже, может быть, сменить хозяина – пришлось долго объяснять ему, что так не годится. Неторопливо проползали большие толстые жабы, иным приходилось помогать перейти тропу побыстрее – вдруг еще пойдет кто-то следом, может ведь не заметить. Совершенно беззащитные существа с проникновенным взглядом задумчивых глаз. Две лошади – породистые, скаковые, откуда они здесь?.. Встретил и людей. Немецкая семья на внедорожнике. Надсадно рычит мотор, салон ярко освещен. Смерили меня удовлетворенным взглядом: ага, мол, вот и привидение, одну местную достопримечательность уже увидели.
А совсем внизу повстречалась молодая чета лесников. Поднимались к своему домику на стареньком «честном» лендровере, из фильмов про исследователей Африки.
-Далеко еще идти тебе?
-Да нет, у промежуточной станции машина стоит.
-Минут 15 осталось. Дойдешь?
-А как же!
Август 2019
